– If today was your last day, if tomorrow was too late, could you say Goodbye to yesterday? А за окном лил дождь, а на улице люди спешили по своим делам, а в ничем не примечательном для этого города здании, на одном из самых верхних этажей, находилась девочка с золотыми волосами. – Would you live each moment like your last? Leave old pictures in the past, donate every dime you have? If today was your last day... Может, и впрямь следует жить так, будто это твой последний день. Так веселее, а умирать будет не так страшно. Трек закончился, полилась другая мелодия.  На моем плеере всегда стоит режим «Случайный порядок», интересно, что выпадет тебе в следующий раз. Ливень идти не прекращал – в такие моменты надо с чашкой кофе пересматривать старые альбомы с фотографиями или дневники перечитывать. Сама я этим как раз сейчас бы и занялась, но очередной фотоальбом недавно «уничтожила» - уронила в ванну, а распечатать новый еще не успела. Дневники же вовсе не веду. Ну, точнее, пыталась когда-то, но рекордным сроком у меня были две недели, а затем просто надоело. Да уж, психология явно не мой конек. Ах да, совсем забыла. Меня зовут Беатрикс Вивиан Фокс, но все меня зовут просто «Би»,  мне XX лет. Я студентка X-кого колледжа, учусь на факультете медецины. По национальности я американка, хотя родилась я в Венеции, да и по-итальянски говорю гораздо лучше, чем по-английски. Но лучше начну с самого начала.
Моя мать, Одетт Фокс, всегда была очень красивой женщиной. Свой первый контракт с известным модельным агентством она подписала будучи еще пятнадцатилетним подростком, ее ждала невероятно успешная карьера, но пару лет спустя мама встретила моего отца, забеременела, потому о работе лет на пять можно было смело забыть,  по крайней мере, так надеялись ее коллеги. А мой отец, Дориан Сторм-младший, сын губернатора штата Калифорния, жутко перепугался и мигом рассказал о своей напасти папочке. Папочка не рассердился на бестолкового малыша, поговорил с Одетт и решил: та должна родить, но не здесь, пообещал ей выплачивать алименты на внучку (то бишь на меня), конечно, если его несостоявшаяся невестка будет молчать. Беременную Одетт Фокс отправили в Венецию. Она надолго там не задержалась – решила вновь вернуться в модельный бизнес, так что вскоре я видела мамочку только на обложках Vogue или Cosmopolitan. С самого раннего детства я сидела с различными нянями, гувернантками и т.п. Они по большей части были коренными итальянками, и мама, которая бывала дома только пять раз в год, меня практически не понимала – она не занималась лингвистикой, с ранних лет участвуя в показах. На Одетт я не сердилась – толку-то? Я прекрасно знала, что она зарабатывает деньги, чтобы обеспечить нас, но о самом главном источнике дохода – деньгах моего деда – я не знала до четырнадцати лет. Но едем дальше. Однажды, когда я еще была пятилетней малышкой, мама внезапно приехала в Венецию и сказала мне, что теперь я буду жить в другом месте. Этим другим местом оказался город Майами, я ни капли не жалею, что переехала сюда. Как только я стала полноправной гражданкой США, меня отдали в супер-пупер престижный частный детский сад, такой, где на каждого ребенка приходилось по пять человек: личный врач, гувернантка, повар, учительница и шофер. Около часа в день дети должны были играть друг с другом – это учило их коммуникабельности. Там было не очень весело, пока к нам не привели еще одну девочку, белокурую ангелоподобную Кристин Коллинз, дочь эстрадного певца. В общем, как только мы с ней познакомились, мигом скорешились и очень часто подшучивали над другими детьми. Мы с Крис и в одной школе учились, а позже начали общаться с еще одной девчонкой, Стеллой Сирен, дочерью успешных адвокатов. Такой группкой из трех человек мы общаемся до сих пор, а в детском возрасте мы попросту игнорировали всех остальных, кто казались нам пафосными и скучными. Я была далеко не примерной отличницей, но все равно довольно умной девочкой. Я неплохо успевала по химии, биологии, алгебре и иностранным языкам, а вот физику и English Language не переваривала вовсе.  Мы проучились в этой школе шесть лет, а затем ее закрыли – плата за знания оказалась довольно высокой, директор оказался просто разорен. Меня перевели на домашнее обучение, к нам в особняк пять раз в неделю приходили репетиторы; со своими друзьями я общаться не перестала – на выходных мы с ними собирались и отправлялись куда-нибудь в кино, например. Примерно в это же время я попыталась начать общение со своим отцом. Я, в силу своего тринадцатилетнего возраста, отрывалась по полной, по второму родителю не скучала, да и как можно скучать по тому, кого не знаешь? И тут мама мне сообщает, что мой папа желает со мной познакомиться, рассказала об их знакомстве. Несмотря на всю свойственную ее темпераменту бойкость, Одетт говорила очень неуверенно, запиналась, в общем, была очень и очень смущена. Я же напротив была слишком спокойна. Подумаешь, отец. Даже в детстве без него не страдала, никто меня никогда не попрекал отсутствием папы – я хоть и выгляжу нежной майской розой, могу звездюлей нехилых надавать. Если бы моя мама меня не подгоняла, Дориана Сторма-младшего я бы не знала до сих пор. Итак, мой отец пошел по стопам своего отца – ударился в политику, но совершенно зря, очень надеюсь, что я не такая бездарность, как он. Дориан женился на девушке из хорошей семьи (которая мне сразу же не понравилась),но своих детей, кроме меня, у него не было. Мне казалось, раз он не живет с нами, другая семья ему не нужна. Ненавидела ли я его? О, да. И честно признаюсь – ненавижу до сих пор.